Крестом и скальпелем врачевал людей выходец из Сенненского уезда

Народнае слова

Имя Валентина Феликсовича Войно-Ясенецкого (1877-1961 гг.) известно на постсоветском пространстве каждому хирургу. Доктор медицины, профессор, автор 55 научных трудов по хирургии и анатомии, лауреат премии Хойнатского от Варшавского университета (1916 г.), Сталинской премии первой степени за книги «Гнойная хирургия» и «Поздние резекции при огнестрельных ранениях суставов» (1946 г.), награжден медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне».

Его достижения не потеряли актуальности и в наши дни – в библиотеке Витебского медуниверситета есть переизданные уже в 2006 г. в Москве «Очерки гнойной хирургии» – 720 страниц! Именем В. Войно-Ясенецкого названа Красноярская медакадемия. Там установлен и памятник ему. Скульптор изобразил величественного старца… в архиерейском облачении, сидящим в кресле, на спинку которого наброшен арестантский ватник времен ГУЛАГа. И надпись: архиепископ Лука, выдающийся хирург В.Ф.Войно-Ясенецкий. 

Ошибки здесь нет: этот человек сумел сочетать в своей жизни несовместимые при воинствующем советском атеизме науку и религию, врачуя при помощи скальпеля и веры. Достиг высот не только в медицине. За 38 лет священства им произнесено 1250 проповедей, 750 из которых записаны. Избирался почетным членом Московской духовной академии, был отмечен бриллиантовым крестом на клобук от патриарха всея Руси, умер в сане архиепископа Крымского и Симферопольского. Среди прихожан, пациентов и просто знавших его людей имя Войно-Ясенецкого было овеяно легендами о врачебном и духовном подвижничестве. А светская власть, даже награждая за успехи в медицине, всячески замалчивала их – не могла простить упорства, с которым этот человек хотел одновременно оставаться слугой божьим. С крестом на груди он читал лекции студентам. Требовал, чтобы в операционной была икона, перед которой осенял себя крестом, приступая к операции. Прежде чем сделать разрез на теле пациента, чертил йодом крест в нужном месте. По его мнению, большевики не способны были понять смысл религии. Считал, что их следует пожалеть за это, потому что религия, как ни одно другое учение, поднимает человека в нравственном отношении, и ее нечем заменить.

Стоило это упорство Валентину Феликсовичу Войно-Ясенецкому очень дорого, потому что стал священником, когда другие в страхе отрекались от церкви. 11 лет его жизни прошли по сталинским острогам и ссылкам, главным образом на Севере да в Сибири (там сейчас ему и воздвигнут памятник). И нигде хирург-священник не упускал возможности лечить, оперировать, спасая людей от болезней и смерти. А в войну его, ссыльного, назначили главным хирургом-консультантом красноярских госпиталей. В 1944-м на попечении архиепископа Тамбовского и Мичуринского Луки было 150 госпиталей, от 500 до тысячи коек в каждом. Он был счастлив приносить пользу Отечеству в двух ипостасях.

Но так было далеко не всегда. В 1937 г. подвергался страшным пыткам в тюрьме. Ему устраивали так называемые конвейеры – многосуточные беспрерывные допросы с побоями, после которых в камеру притаскивали волоком. Но Войно-Ясенецкий не подписал сфабрикованных энкаведистами протоколов даже после 13 таких вот мучительно-бессонных суток. За убеждения отца сполна натерпелись четверо его детей (обет монашества он принял в 46 лет, после того, как овдовел)…

Вообще биография этого человека настолько поучительная в главной сути своей, насколько и необычная, временами просто фантастическая. А корни ее произросли в бывшем Сенненском уезде, о чем кратко напоминает районная хроника «Памяць». В 1990 г. в журнале «Октябрь» было опубликовано, до того по известным причинам запрещенное для обнародования, биографическое исследование М. Поповского «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга». Там сообщается, что он из знаменитого княжеского рода, находившегося в большой чести во времена Великого княжества Литовского. Константин Войно-Ясенецкий был воеводой на Луках, его сын Иван – воеводой смоленским, а внук Александр – войсковым витебским подвоеводой виленским. С конца XVII в. род беднеет, его потомки уже королевские гвардейцы, священники, судьи. В начале XIX в. владельцы пышного герба превратились в простых землепашцев в Сенненском уезде. Дед Валентина Войно-Ясенецкого Станислав был мельником, жил в курной избе, обувался в лапти, на медведя ходил с рогатиной. Отец вырвался из этой глуши благодаря поддержке мецената – окончил гимназию, фармацевтический факультет, открыл свою аптеку. Он был католиком, а женился на православной. Валентин – третий ребенок в их семье – станет знаменитым хирургом и архиепископом. 

Совсем недавно случай помог мне поговорить с человеком, который встречался с Лукой, провожал его в последний путь, а после удостоился доверия тайно перепечатать на машинке полную рукопись книги «Жизнь и житие Войно-Ясенецкого, архиепископа и хирурга», считавшейся крамольной, переплел ее и хранит до сих пор. Это 88-летний священник из Миор Николай Рундо.

В начале 1950-х годов он служил в Витебске, но из-за болезни стал терять голос. Один из врачей посоветовал сменить климат – и священник оказался в Крыму, где архиепископом был Войно-Ясенецкий. Его благословения снова петь на церковных службах Н. Рундо испросил, когда голос стал постепенно возвращаться. Легендарный архиепископ Лука на тот момент был слеп. «Спрашивал и отвечал кратко. Когда я сказал, что при таком серьезном диагнозе избежал операции, он, в прошлом многоопытный хирург, удивился: не может быть!», – рассказывает отец Николай.

…В газетной публикации невозможно воссоздать портрет такой могучей личности. Поэтому в заключение – еще несколько ярких моментов биографии В.Ф. Войно-Ясенецкого. Он никогда не терял интереса к судьбам своих пациентов, выясняя причины болезней или обстоятельства, при которых были получены травмы. Большинство этих записей обнажают быт простых людей: ушиб ногу упавшим бревном, ударила в лицо копытом лошадь, свалился со стога, в праздник получил удар колом по голове, тесть ткнул вилами в бок, пьяный сам упал с крыльца, на Петров день получил удар в грудь ножом и т. д. Во время войны Валентин Феликсович оперировал по 10 часов в сутки и тяжело переживал смерть раненых. Получив Сталинскую премию (200 тысяч рублей, целое состояние по тем временам), 130 тысяч отдал «на помощь сиротам, жертвам фашистских извергов». Но на вручении ему медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне» не побоялся сказать в ответном слове, пусть и областному начальству, что «…помог бы еще многим, если бы вы не схватили меня ни за что ни про что и не таскали бы 11 лет по острогам и ссылкам. Вот сколько времени потеряно…извините, не забуду никогда». А как священник наставлял людей: «Относитесь бережно ко всякой чужой вере, никогда не уничижайте, не оскорбляйте».

Галина Шпаковская, «НС». Фото Антона Степанищева, «НС».